В черте современного города Кириллова Вологодской области, на берегу Сиверского озера, расположен величественный Кирилло-Белозерский монастырь. Он был основан около 1397 года преподобным Кириллом (1337–1427, в миру — Козьма Вельяминов), монахом московского Симонова монастыря, учеником Сергия Радонежского. В Житии преподобного Кирилла, составленном в 1462 году известным агиографом Пахомием Лагофетом на основе сведений, полученных от учеников святого, кирилловского игумена Кассияна и ферапонтовского игумена Мартиниана, записано предание, повествующее об основании этой северной обители. Житие рассказывает, как однажды ночью, читая в своей келье Акафист Богородице, Кирилл услышал ее голос: «Кирилле, изыде отсюду и иди на Белоозеро, тамо бо уготовах ти место, в нем же можеши спастися».При этих словах святой выглянул в окно своей кельи и увидел свет, указывающийна север, в сторону Белоозера. Вскоре после этой удивительной ночи в Симонов монастырь вернулся монах Ферапонт (1337–1426, в миру — Феодор Поскочин), совершавший по указу архимандрита хозяйственную поездку на север. Кирилл подробно расспросил его о неведомом крае, особенно интересовало его, есть ли на Белоозере места, пригодные для пустынножительства. Ферапонт не только подтвердил, что таких мест достаточно, но и согласился сопутствовать Кириллу. Через некоторое время подвижники оставили Симонов монастырь и отправились в далекий Белозерский край. Они прошли долгий и трудный путь, пока Кирилл с горы Мауры не увидел место, представшее ему в чудесном видении, — высокий холм на берегу Сиверского озера. Старцы на склоне холма выкопали землянку, в которой и прожили около года. Так был образован новый монастырь, названный позднее по имени одного из подвижников — Кирилла-Белозерского. Около 1398 года преподобный Ферапонт покинул своего духовного брата, и в 20 километрах от прежнего поселения, на высоком берегу между озерами Пасским и Бородаевским, выбрал живописное место для основания нового монастыря, Ферапонтова.В конце XIV‒ начале XV века, при жизни основателя Кирилло-Белозерского монастыря, началось освоение двух близлежащих холмов на берегу Сиверского озера и строительство деревянных храмов, келий, служебных помещений, ограды. В дальнейшем эти постройки были заменены на каменные. Несмотря на то, что со временем в монастыре появились новые культовые и хозяйственные памятники, принципы формирования монастырского комплекса и местоположение основных монастырских строений сохранялись в строгом соответствии с местом, определенным некогда основателем.
Первое каменное сооружение монастыря — Успенский собор. Он был возведён в 1496, а освящен в 1497 году. Строительство собора происходило в условиях сложного идейного конфликта. При игумене Трифоне (1435—1447), снявшем с великого князя Василия Васильевича Темного клятву, не позволявшую ему вновь претендовать на московский трон, в монастыре началось противостояние сторонников устройства монастырской жизни, завещанного основателем, и новой братии, стремившейся к послаблению строгого устава и увеличению монастырских владений. Это монастырское несогласие достигло своей кульминации в 1483 году, когда 15 больших старцев без дозволения игумена на полгода ушли из монастыря. В конфликт был вынужден вмешаться белозерский и верейский князь Михаил Андреевич, удаливший игумена Серапиона (1482–1484). Новый игумен Гурий Тушин (1485) возвратил великому князю деревни, пожалованные предшественнику. Более тридцати лет, с 1482 по 1514 год, монастырь не приобретал земельные угодья. Нестяжательство, возникшее как духовное течение, обрело поддержку во многих монастырях Заволжья. Однако влияние его было непродолжительным. Во второй четверти XVI века активная хозяйственная деятельность Кирилло-Белозерского монастыря возобновилась с новой силой. К концу столетия монастырю принадлежала большая часть земель Белозерья. К середине XVII века Кирилло-Белозерский монастырь стал одним из крупнейших землевладельцев России. Хозяйственному процветанию в значительной степени содействовало относительно позднее закрепощение монастырских крестьян: на них не распространялись государственные повинности, что давало дополнительные возможности для развития сельского хозяйства, ремесленного производства, торговли. Экономической стабильности немало способствовало и неизменное благоволение со стороны московских государей, родовитых бояр и князей. Уже хрестоматийными стали перечисления обильных вкладов царя Иоанна Грозного, немало щедрых пожертвований получила обитель от князей и бояр Старицких, Шереметьевых, Телятевских, Воротынских, Одоевских и многих других.Монастырское благосостояние приобретало зримые формы в сооружении храмов, келий, служебных построек и крепостных стен. Особого размаха строительство достигло в XVI столетии, в течение которого было возведено 5 храмов из 11, отстроенных за всю историю существования монастыря. Если сооружение первых храмов — Успенского собора, церкви Введения с огромной Трапезной палатой — диктовалось внутренними монастырскими потребностями (число братии неизменно росло и требовались более вместительные храмы и помещение для общей трапезы), то в последующее время нередко строительство храмов приурочивалось к свершившимся памятным событиям. В 1528 году таким историческим событием стала поездка на богомолье в Кириллов монастырь великого князя Василия III с женой Еленой, во время которой великокняжеская чета молилась о заступничестве преподобного Кирилла пред Господом о даровании им наследника. После рождения их сына, будущего царя Ивана Грозного, обрадованные родители пожертвовали тысячу рублей на строительство двух храмов. В 1531–1534 годах напротив южной стены Успенского собора была возведена церковь Архангела Гавриила, а рядом с местом поселения Кирилла Белозерского, его землянкой и часовней, соорудили церковь Иоанна Предтечи с приделом, посвященным основателю обители. В 1560–1594 годах вблизи от этого храма выстроили новую церковь — во имя преподобного Сергия Радонежского. Так два храма — Иоанна Предтечи и Сергия Радонежского — стали ядром архитектурного ансамбля Малого Ивановского монастыря, где жила больная престарелая братия. В этой части монастыря находились и деревянные покои царя Ивана Васильевича Грозного, не раз посетившего обитель Кирилла. Позднее они были разобраны по ветхости.
Основное строительство развернулось на территории Успенского монастыря в XVI–XVII веках. Менее чем за два столетия после кончины основателя затерянный в глухих северных лесах небольшой деревянный монастырь вырос в огромный город, поражавший паломников обилием церковных маковок, узорочьем башен, стен и живописностью служебных построек. В конце XVI‒начале XVII веков в монастыре особенно озаботились укреплением и строительством крепостных стен и Острога, предназначавшихся для защиты от польско-литовских интервентов, нанесших значительный урон русскому государству в Смутное время. В монастыре с тревогой следили за перипетиями политической борьбы, развернувшейся за московский престол, молились за судьбу Отечества. В это время соседний Горицкий монастырь, находившийся под покровительством Кирилловой обители, принимал под свой кров непосредственных участников происходившей в столице исторической драмы: будущего русского царя Михаила Федоровича, царевну Ксению Годунову, царицу Марию Нагую. Приблизившиеся к Белозерью военные события вынудили монастырское начальство пересмотреть монастырский арсенал, а также прикупить оружие. После освобождения Москвы разрозненные отряды интервентов оказались на Севере. Они захватили Вологду, Белозерск, Тотьму, Сольвычегодск. Воровские отряды подошли к стенам Кирилло-Белозерского монастыря, о несметных богатствах которого были наслышаны еще на своей родине, 20 августа 1612 года. В том же году 5 и 11 декабря монастырь выдержал несколько хорошо организованных приступов, тогда же был убит и руководивший осадой пан Песецкий. Обстоятельства так сложились, что организация обороны монастыря, не получившего помощи от правительства, целиком легла на плечи его защитников. В 1615 году игумен Матфей сообщал в Москву о страшном разорении монастырского хозяйства: «...братия и служки побиты, иные перемучены и казна монастырская, деньги и лошади, и хлеб, и всякие годовые запасы пойманы, а иные пожжены и оттого де ныне монастырь оскудел и братья, и служки, и служебники из монастыря бредут розно, и в монастыре де им в осаде сидети не с кем». Шесть лет осады до предела истощили монастырскую казну, погибла треть защитников. К 1617 году население Белозерского края сократилось почти на 90%. Многолетняя осада и защита крепости — одна из ярчайших страниц не только местной, но и отечественной истории. Кирилловская оборона оказала немалое значение в общерусском деле спасения государства, выстоявшего в эпоху Смутного времени.После изгнания интервентов в монастыре были предприняты меры, способствовавшие экономическому возрождению Белозерья. Так, значительная часть крестьянских хозяйств получила льготы по земельному оброку. В результате, к середине 1620-х годов заметно сократилась площадь заброшенных земель, значительно выросло число крестьянских дворов. Монастырское хозяйство было полностью восстановлено к началу 30-х годов XVII века, что позволило начать ремонтные работы, а в следующем десятилетии приступить к новому строительству. Опыт войны с поляками и шведами, внутренние смуты, усилившиеся в 1640-е годы, послужили причиной невиданного на севере строительства новой кирилловской крепости. Царь Алексей Михайлович Романов выделил на ее сооружение 45 тысяч рублей. У его наставника, боярина Морозова, нашедшего по царскому повелению надежное укрытие во время Соляного бунта в стенах этой северной обители, монастырские власти позаимствовали 5 тысяч рублей, тысячу четвертей ржи, двести четвертей овса «для подкорма оградных работников». После смерти боярина его долговое обязательство было погашено из средств государственной казны. Как и оборона старой крепости во времена лихолетья, так и невиданное по размаху строительство Нового города велись собственными силами.Середина XVII века — время «экономического развития, грандиозной стройки и официального признания высокого духовного значения обители» — 1 августа 1649 года монастырю было пожаловано архимандритство. Со времени основания монастырем управляли игумены, имевшие высокий авторитет среди церковных служителей (кирилловские игумены нередко по значимости стояли выше многих архимандритов и принимали участие в решениях земских и церковных соборов). Известно, что в 1448 году кирилловский игумен Кассиан (1448–1469) ездил по просьбе великого князя Василия и митрополита Ионы в Константинополь. Его дипломатические усилия имели успех: патриарх дал согласие на избрание русских митрополитов без участия Константинополя. На грамоте, подтверждающей избрание на царствование первого царя из рода Романовых — Михаила Федоровича, стоит подпись другого кирилловского игумена Матфея.Нередко игумены Кирилло-Белозерского монастыря получали епископские кафедры. В течение XVI и до середины XVII столетия 10 кирилловских игуменов были хиротонисаны в епископы Ростовской, Коломенской, Вологодской, Суздальской, Смоленской епархий, а игумен Матвей в 1615 году стал митрополитом Казанским. В Соборном уложении царя Алексея Михайловича и Лествице Патриарха Иоасафа кирилловский игумен занимал 13-е место, а честь соборных старцев Кириллова монастыря стояла на втором месте после старцев Троице-Сергиевой Лавры.Сама система управления монастыря сложилась в конце XVI века и сохраняла свое значение до 1764 года. Во главе монастыря стоял игумен (с 1649 года — архимандрит), разделявший власть с 10-ю соборными старцами. Каждый соборный старец имел свои обязанности. Келарь — второе лицо после игумена, обычно, замещал его во время отсутствия, осуществлял наблюдение за внутренней и внешней хозяйственной жизнью монастыря. Казначей отвечал за сохранение казны, состоявшей не только из денежных средств, но и другого монастырского имущества. Строитель вовсе не руководил строительством, о чем, казалось бы, говорит название должности, а имел широкий круг обязанностей, включавших и управление Афанасьевским подворьем в московском Кремле, и замещение в некоторых случаях игумена. Житник принимал, выдавал и вел учет хлебным запасам, а ризничий хранил многочисленную драгоценную церковную утварь. Сформировавшаяся к XVII веку большая монастырская библиотека потребовала учреждения должности старца — книгохранителя. Эти обязанности выполнял кто-либо из монахов, облеченных священным саном — священник или дьякон. Библиотека Кирилло-Белозерского монастыря входила в число богатейших книгохранительниц Руси. В конце XV века здесь был составлен один из первых книжных каталогов, включавший 212 названий, среди них знаменитые «Задонщина» и «Повесть об Александре Македонском». К середине XVII века библиотека насчитывала чуть менее двух тысяч книг. В XVII–XVIII веках некоторые кирилловские рукописи и печатные издания оказались в Москве, Санкт-Петербурге, Новгороде, Киеве. Известно, что в 1639 году патриарх Иоасаф потребовал передать в библиотеку Печатного двора 34 книги, через год туда же запросили Прологи и Минеи. Согласно Описи 1601 года в Кирилловском монастыре проживало около 180 человек братии. Кроме них, в обители пребывали послушники и миряне. Огромное монастырское хозяйство, земли и промысловые места которого находились во многих уездах средней и северной Руси, требовало целого штата для его управления. В начале XVII века этим занималось более 80 мирских людей, «слуг». Кроме чиновников, монастырь нанимал большое число (иногда до 400 человек) служилых и мастеровых людей, исправлявших разные работы в подмонастырском хозяйстве. В самом монастыре трудились кузнецы, токари, сапожники, портные, резчики по дереву и прочий мастеровой люд. Население монастыря и подмонастырья значительно увеличивалось за счет призреваемых нищих, больных, престарелых мирян, которых порой собиралось более 100 человек. Они жили, как правило, в монастырских больничных палатах и богадельнях.Кирилло-Белозерский монастырь являлся не только крупным культурным и духовным центром, ставшим местом постижения заветов иноческого существования и пострижения многих основателей северных монастырей (Нила Сорского, Корнилия Комельского, Александра Ошевемского, Игнатия Ломского), с конца XV века он становится и местом ссылки. Междоусобные и придворные интриги привели в его стены князей Воротынских, бояр Шереметьевых; Селивестра, советника царя Ивана Грозного; Симена Тверитина, царя Симеона Бекбулатовича; митрополита Иоасафа и других известных исторических деятелей. Самый известный его узник — шестой русский патриарх Никон, в 1676 году переведенный под более строгий надзор из Ферапонтова в Кириллов монастырь. В 1666 году реформатор русской церкви, бывший «собинный» друг царя Алексея Михайловича, на Большом Московском соборе с участием двух патриархов Паисия Александрийского и Макария Антиохийского Никон был лишен Патриаршества и епископского сана и сослан в Ферапонтов монастырь. Содержание бывшего патриарха, не сумевшего смириться с положением простого чернеца, даже в пору его пребывания в Ферапонтове в основном возлагалось на Кирилло-Белозерский монастырь. Указом царя Федора Алексеевича Никону разрешено было вернуться в Новоерусалимский монастырь. В Николо-Тропинском приходе напротив Ярославля 17 августа 1681 года Никон скончался. Погребен патриарх в северном приделе собора Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. В 1682 году был причислен к лику патриархов и поминается церковью в этом звании.
Политические преобразования XVIII века болезненно отразились на духовной и экономической жизни монастыря, что немедленно сказалось на состоянии ее архитектурных памятников. Потеря оборонительного значения привела к тому, что уже в 1701 году из монастыря начали вывозить оружие и боевые припасы. Многие строения, в том числе и городовые, требовали ремонта. По замечанию исследователя строительной истории Кирилло-Белозерского монастыря А.Н. Кирпичникова, «...великая государева крепость в первой половине XVIII века держалась исключительно силой традиций». Но еще большие перемены к худшему произошли во второй половине столетия. Особенно тяжелым для монастыря стал 1764 год. После секуляризационной реформы императрицы Екатерины II монастырь получил содержание, полагающееся первоклассной обители, только благодаря своей известности и былой славе. Монастырю катастрофически не хватало средств на поддержку рушащихся зданий. Секунд-майор Петр Челищев, посетивший монастырь в 1791 году, застал его в крайней нищете и запустении. В XVIII веке монастырь, изыскивая дополнительные средства для существования, вынужден был сдавать в аренду ряд келий, палат и подклетов для хранения соли, хлеба, вина. Известно, что в подклетах башен в то время появились два соляных магазина. В первой половине XVIII века некоторые здания занимали городское казначейство и духовное училище. По-видимому, в начале XIX века монастырь выделил помещение для городской тюрьмы. Архимандрит Иаков, назначенный настоятелем в 1866 году, пытался возродить в монастыре строгий устав, определенный его основателя, освободить здания обители, занятые различными учреждениями. В 1876 году ему удалось добиться закрытия в монастыре городской тюрьмы. Однако уже на следующий год караульные палаты, размещенные рядом с Казанской башней, были поселены пленные кавказцы. Немало усилий приложил Иаков и к переводу духовного училища из монастырских стен в город, он не только хлопотал перед высоким начальством, но выделил собственные средства на строительство здания училища, окончание строительства которого ему увидеть не довелось. На его долю выпали заботы, связанные с празднованием 500-летия основания вверенной ему обители. Архимандрит Иаков хлопотал и о получении дополнительных средств на ремонты монастырских строений. Однако проведенные, главным образом, косметические работы на памятниках не могли остановить их дальнейшее разрушение. На протяжении полутора столетий монастырь не имел достаточных средств для осуществления крупных поддерживающих ремонтов. Запас прочности многих зданий был нарушен также колебанием уровня воды в Сиверском озере, которое после завершения строительства в 1829 году Северо-Двинской водной системы превратилось в водохранилище. В 1911 году архиепископ Новгородский и Старорусский Арсений посетил Кирилло-Белозерский монастырь. Вскоре в «Новгородских епархиальных ведомостях» было опубликованы материалы, содержащие сведения об этом путешествии. Автор отчета, один из спутников архиепископа, писал: «Многие древние здания монастыря ныне представляют руины, грустно видеть, как безвозвратно гибнет самобытное творчество русского народа. Нельзя иначе, как с болью сердца, смотреть на разрушения стен обители, когда-то оставшихся нерушимыми даже при осаде ее неприятелем... Не враг разрушает памятники нашей истории и славы, а мы сами — своим невниманием, непониманием важности прошлых жизненных явлений. Особенно сильному разрушению... подверглись стены и башни... Так, Свиточная башня, можно сказать, доживает последнее свое время и на глазах многих знатоков гибнет с часу на час и очень скоро должна сделаться ру-инами частью на земле, частью в озере... Но не только эта башня, а почти вся линия стены вдоль бере-га озера заметно разрушается. Местами части стен (особенно это заметно позади настоятельского корпуса) уже представляют груду кирпичей; а те галереи стен, по которым когда-то братия совершала крестные ходы — теперь, увы, представляют собою в своем разрушении нечто ужасное для любителя старины. Взобравшийся на них турист рискует быть засыпанным под грудой кирпичей, вот-вот так и грозящих ему ежеминутной гибелью от малейшего сотрясения и неосторожного хождения по ним. А остальные Кирилло-Белозерские здания, за исключением темных комнат, что представляют собою?! Они предоставлены стихиям, всюду грязь, сырость. Конечно, наличных средств монастыря теперь не станет на приведение в порядок векового запущения». В 1914 году епископ Кирилловский Иоанникий озвучил перед Новгородской духовной Консисторией проблему о срочном капитальном ремонте старинных сооружений. На заседании Новгородского церковно-археологического общества в феврале того года члены Совета признали необходимость срочного ремонта. В то же время вопрос о поддержании ценнейших Кирилловских памятников рассматривался при обсуждении сметы Святейшего Синода и в Государственной думе. Хозяйственному управлению Синода было предложено принять безотлагательные меры к спасению от разрушения памятники архитектуры Кирилло-Белозерского монастыря. Начавшаяся война, а затем события 1917 года не позволили осуществить намеченные планы. В конце XVIII–начале XIX века в обществе возник интерес и к изучению древних иконописных и декоративных произведений, хранящихся в церквях и монастырях. В эти годы во многих епархиальных центрах появились церковные древлехранилища. Императорская археологическая комиссия, Новгородское церковно-археологическое общество осуществило ряд начинаний, связанных с собиранием памятников церковной археологии и старины. Еще в 1880 году древности Кирилло-Белозерского монастыря по просьбе новгородского губернатора осматривал академик П.Н. Петров. Через два года в Великий Новгород были переданы большие монастырские пушки.
В апреле 1918 ода в Кирилловском уезде началась национализация церковного имущества. Комиссия Кирилловского Исполкома 1 мая 1918 года приступила к работе над описью монастырского имущества, за которой последовали многочисленные изъятия преимущественно предметов, содержащие драгоценные металлы и камни. Попытки архимандрита Варсонофия уберечь монастырь от разграбления и резкие высказывания по поводу декрета об отделении церкви от государства послужили поводом для его ареста. Архимандрит Варсонофий и игуменья Ферапонтова монастыря Серафима были расстреляны недалеко от города Кириллова 15 сентября 1918 года. После этого трагического события в Кирилло-Белозерском монастыре еще продолжали жить его немногочисленные насельники. В октябре 1924 года местная власть приняла решение об окончательном закрытии монастыря и создании на его территории музея.
